Разобравшись с основной заявкой, стало несколько скучно, ведь "фигня война, главное гвардия". Скука приобретать затяжной характер не хотела и я совершенно случайно высказалась в привате, что мол, если надо чего, можно маяковать. Маякнули сразу же, да так, что у меня просто не оставалось выбора. Из всех предложенных вариантов реально выполнимым был единственный. Первый.
Воображение сразу нарисовало такое вот трагично-драматическое макси, где смешалось все: кони, люди... Только до карнавала в максимуме двое суток.
Крутили и так и так. Ясно было одно - единственный вариант психологического мини - это показывать все через пороки.
- А скока там было жертв то, а? - вяло поинтересовалась я, у Идальги, который по ходу занимался своей заявкой, - А что если каждая жертва порок? Ну или каждая бусина на ожерелье, а?
- Двадцать одна, - мрачно ответил дознаватель и идея была почти похоронена.
Паралельно вдруг выяснилось, что Ташка закончила свою заявку, и я поняла что медлить нельзя - надо брать ее тепленькую. кавалерийским наскоком крепость по имени кошкО была взята и у меня появился соавтор. Дальше были жаркие споры, мое нытье, ее обоснуйство, снова мое нытье, Сантьяга, которому не нравилось когда вытаскивают на свет совершенно забытые истории.
Конец переписывался несколько раз.
Отступать было уже некуда.
Я, по своему обыкновению забила и думала думу про название, пока пытливый соавтор искала слова для выражения одного единственного слова - контроль. Потом искали вместе, потом я снова искала название. Потом мы все таки дописали про этот чертов контроль, и снова поняли что это ни фига не конец. Ташкой был спешно вытащен из загашника другой конец. безжалостно нами похереный в рамках баталии про контроль и поиска смысла жизни. Другой конец отличнейше лег на сагу о контроле.
Чего то активно не хватало все равно.
А потом, так возник in/out. Инаут, аутинвойс, мать его, В нашем дурацком корпоративном сленге - временный ввод в сеть эксклюзивной позиции. Взгляд извне на внутренности. Внутри и снаружи. Вот ты какая искусственная жизнь, оказывается.
И да, желания должны сбываться.
И это хорошо.
Название: A-life: out and in.
Авторы: Tashka, D.
Рейтинг:Пейринг: Сантьяга и его желания
Жанр: Angst
Саммари: A-life (сокр. от artificial life) – устоявшееся выражение, дословно – искусственная жизнь.
Предупреждение: многочисленные смерти, упоминание жестокости.
читать дальше
In
Сантьяга зарычал и пнул ни в чем не неповинный стол. Стол застонал глухо, протяжно, но устоял, впечатавшись в стену. Сантьяге показалось этого мало и с кончиков пальцев сорвался огненный шар, мгновенно испепелив дерево.
Хотелось выть.
Хотелось разодрать кожу, достать до сердца.
До того что глубже. Глубже сердца. Глубже души. Намного глубже.
Чужое.
Чужое ли?
Не свое.
В нем не было ничего своего.
Уничтожить. Изъять. Удалить. Все равно.
Его звали Сантьяга.
Его назвали Сантьяга.
Он прочитал все книги, которые были доступны. И все книги, которые доступны не были.
Он прочитал всё.
И нигде не нашел ответа.
Разве книги могли дать ответ как избавиться от себя?
Разве кто-то мог..
Он кусал губы и стирал кровь уже давно перепачканными пальцами.
Потом затих. Долго сидел в темноте пытаясь разобраться, как делал это тысячи раз - наталкиваясь на свое, бывшее чужим.
Отданное. Ненужное.
Он состоял из ветоши. Хлама. Собранного при уборке и безжалостно выброшенного. Опасного хлама, который пришлось выбрасывать очень аккуратно.
Никто не мог дать ответ. Никто кроме него самого.
Значит, он найдет ответ.
Любым способом. Любой ценой.
Он долго к этому шел.
Через вседозволенность - все сходило с рук.
Через уязвленное самолюбие - его не оценивали, ему прощали, от него не ожидали ничего кроме безрассудства.
Через гнев - он становился все безрассуднее, его замыслы были все опаснее, рискованней.
Через агрессию - Граней нет. И предела нет. Ярость не знает границ.
Через подлость - цель оправдывает средства. Цель оправдывает все. И хладнокровная жестокость перемешивается с первобытной яростью.
Через страх - страх сотворенного, но больше страх того, что он может сотворить.
Он прошел через все пороки этого мира, чтобы стать не просто, а стать.
Он превратил ненужную ветошь - в алмаз. Сам. Сам! Вопреки!
Черный неограненный алмаз - черную душу нельзя сделать белой, но вложенное чужой рукой лицемерие и хитрость дали ответ - черную душу можно спрятать. Скрыть. Тяга к роскоши сладким шепотком пропела, что все это можно сделать красиво, а импульсивность предложила пойти против всех - наречь черное - белым.
И белое спрятало черное.
Белое было вызовом.
Белое было барьером - от другого черного - чернильными щупальцами обосновавшегося внутри. Наблюдающего.
Молчаливого.
Чужого.
Белое требовало избавиться от чужеродного.
А черное требовало прилюдной казни.
Черное спрятанное и белое скрывающее сплелись в нем чтобы изжить другое - чужое черное. Уничтожить и растоптать.
Они вели его.
Они не давали остановиться.
Они нашептывали, что цель должна быть достигнута, что желания должны исполняться.
Он был Сантьягой. Он был Комиссаром - главным боевым магом Великого Дома Навь.
Великого Дома, о величие которого вытерли ноги зеленые ведьмы.
Боевым магом – большинство схваток которого происходило в темных кабинетах Цитадели.
Комиссаром – в подчинении которого были остатки великого воинства.
Он был прахом великой семьи.
Out
Сантьяга сидел на краешке стола и заканчивал свой обычный отчет Князю о состоянии дел:
- Таким образом, люды терпят одно поражение за другим. Мои аналитики дают восьмидесяти процентную вероятность, что контроль над все еще управляемыми ими территориями, хотя правильнее было бы сказать клочками территорий, зелеными будет потерян в течении двух-трех месяцев. Я также считаю, что круг завершен – зеленым придется уйти.
- Королева может попытаться спасти остатки своего народа ценой собственной жизни.
- Семьдесят три процента и вероятность будет расти. – подтвердил Сантьяга, - Арканы планетарного масштаба она использовать не будет, но жизнь чудам попортит основательно.
- Я не желаю, чтобы в Тайный Город явились толпы обозленных сильных боевых магов.
Это было решение.
- Вы желаете сократить поголовье Люди до приемлемых размеров? – уточнил Сантьяга.
- Если этого не сумеют сделать чуды, - глухо прозвучал голос из-под капюшона.
Больше ему не требовалось ничего говорить. Выбор момента для вмешательства он оставлял на усмотрение своего комиссара.
И зловещая улыбка коснулась губ аватары: а что если... мысль засела в мозгу.
In
Аркан был уже готов.
Страшный кровавый Аркан.
Но только пройдя через страх и кровь можно было избавиться от того, что терзало его тысячелетия.
А что если…
Князь желал видеть Людь слабой.
Князь желал. И Комиссар обязан желание Князя исполнить.
Но Сантьяга воспользуется моментом и выполнит и свое желание тоже.
Всего лишь внести некоторые поправки в расчеты.
Он уже почти нашел жертву, кровь которой замкнет Аркан. Он выбрал более простой из двух вариантов – подчиниться Аркану, подчинится придуманной им самим логике и структуре Аркана. Что ж, значит, придется пойти по более сложному – подчинить Аркан себе. Извратить логику, изменить структуру. Невозможно? Сам Аркан был невозможным, пока он не придумал его.
Потому что возможно все.
Потому что черное может казаться белым.
Двенадцать жертв Большого Круга и девять Малого – двадцать одно звено цепи, оплетающей весь мир и замыкающейся на Престоле Силы. По воле Вершителя. По его воле.
И главная жертва – венец Аркана.
Если главной жертвой станет сильная зеленая ведьма, все расчеты потребуется провести заново.
Пусть так.
Выбор главной жертвы - выбор крови, которая прольется ради изменения мира. Если это будет кровь людов, необходимо менять уже продуманную тактику.
Он сделает это.
Более опасным станет строительство и Большого и Малого Круга?
Он никогда не прятался от оправданного риска.
И раз риск так велик, то и ставки должны быть увеличены: пусть главной жертвой станет самая сильная зеленая ведьма, та, которая уже не станет следующей королевой. Та, которая смогла бы быстро сплотить семью после катастрофы, постигающей каждый Великий Дом. Такова воля Князя Темного двора.
Воля князя свершится, сплетясь с исполнением мучительного, несбыточного желания того, кого он создал, потому что желал быть достойным предшественника.
Out
- Говорят, кто-то уничтожает зеленых ведьм. Сильных колдуний, - прошипел Князь.
- Они воюют, пытаясь сохранить господство на Земле. Безосновательно конечно, - пожал плечами Сантьяга, и ехидно добавил: - В боях порой убивают, если вы до сих пор не в курсе.
- Несколько смертей произошли далеко от полей сражений.
- Вы пожелали сократить количество магов Люди - их количество сокращается, - холодно отрезал комиссар, - Вы всегда чем-то недовольны, князь, или это я постоянно так невовремя прихожу?
- Сокращение происходит весьма странным способом, мне говорили, что жрицу Изяславу буквально разорвали на куски..
Сантьяга тонко улыбнулся. О да, именно так все и было, - ведь то был день чествования вложенной в него кровожадности:
- Какая разница как? Ваши желание исполняются, ведь желания должны исполняться.. а каким именно способом... у всех нас есть маленькие слабости.
- От тебя пахнет смертью, - буркнул Князь вслед Сантьяге. - Смертью и болью.
Комиссар сделал вид, что не услышал.
In
У него оставалось очень мало времени. Он уже завершил Большой Круг.
Несмотря на всю ловкость, ему нипочем бы не удалось действовать под самым носом зеленых, если они не успели бы к этому времени плотно увязнуть в затяжной войне. Война превращалась в катастрофу, а Аркан был почти завершен.
Насколько всё было бы проще, если бы можно было просто убивать свои жертвы. Но Аркан требовал ритуала. Аркан требовал поклонения себе.
Вначале ему казалось это забавным – использовать магию самого мира, изменять весь мир ради выполнения одного желания.
Вначале он считал происходящее утонченной местью. Заставить их доверять себе, и видеть их глаза в момент смертельного удара.
Первые два или три раза.
Изяслава без колебаний надела перстень, когда он обрисовал ей возможность переговоров о союзе против Ордена.
Ее взгляд на Престоле Силы, он так и не смог отбросить вместе с кусками ее мертвой плоти. После этого он больше не упивался местью.
Он просто делал то, что делать требовалось, потому что иначе - нельзя.
Потому что желание должно быть исполнено.
Время... Его было слишком мало для замысловатых интриг по заманиванию жертв.
Но будущие жертвы Малого Круга то и дело отправлялись в бой, и любой из них мог стать последним…
А что обостряет жажду любви сильнее, чем близость смерти?
Out and in
Тьма кругом.
Тьма, заливающая Престол Силы тяжкой чернильной тучей.
Тьма, которая сама суть - накопленная им Сила.
И сколь бы черна она ни была, ей не сравниться с Тьмой - сутью его души.
"Это не моя суть. Она вложена в меня, и я смог изменить это! Я смог!!!"
Смог, чтобы выбросить из себя ненужный хлам. Опасный хлам.
Он перебирает его, словно старьевщик - зачем? Долой его, долой!
Шелестят ветхие ярлычки - ненужное, лишнее было педантично отсортировано, прежде чем избавиться от него.
Невоздержанность.
Долой! Он утолил вполне достаточно своих желаний. Столько, что настал черед желания невыполнимого.
Но какой в этом вред, если можно утолять желания, не становясь их рабом?
Легко проявлять воздержанность, когда у тебя всё равно ничего нет. Но неизмеримо ценнее умение проявлять ее, имея возможность получить всё, что хочешь.
Агрессивность
Он стал воином, очень быстро по навским меркам достигнув вершин боевого искусства. Он убивал воюя, он убивал пытая.
А сколько поединков затеял он за свою жизнь безо всякой войны? Сколько из них завершилось смертью соперника?
И какими, в сущности, ничтожными были поводы для некоторых из них.
"Я не нанес смертельного удара ни одному из тех, в чьих жилах течет кровь Нави. Сколь бы серьезны ни были поводы. Остальное - пустяки. Только это имеет значение".
Так стоит ли избавление от агрессивности тех усилий, которые прошлось приложить?
Подлость и лицемерие
Ярлыки держатся крепко - раз уж тот другой, кто сортировал хлам, нашел в себе силы наклеить их, он сделал это основательно. И выбросил в первую очередь - тот признал существование такого хлама, но только тогда, когда уже нашел способ избавиться от него.
Долой?
"Не спеши. Вспомни, сколько подлости и лицемерия потребовалось для строительства Аркана Желаний. Ведь тебе требовалось добровольное участие жертв".
Радмира и Ясина, принявшие перстни из его рук наутро после переполненной страстью ночи…
Последняя, главная жертва - Ветица – сильная, умная Ветица – казалось невозможным завоевать ее сердце.
Но он знал, что невозможного нет – и она сдалась.
Доверилась – и пропала. Даже умирая от его руки до конца не верила в реальность происходящего.
Опасный хлам оказался слишком полезным. Чистыми руками он не сделал бы того, что должен был сделать.
Цель все еще оправдывает средства.
И, если это понадобится, он снова вытащит спешно выброшенный хлам - не задумываясь.
Ради Темного Двора, ради каждого отдельно взятого нава.
Тяга к роскоши
Ерунда, не стоящая больших стараний. Ее, в сущности, так легко утолить. Сама по себе роскошь - пшик, мишура. Он уже успел убедиться в этом. Она всего лишь делает жизнь приятнее, но не наполняет ее смыслом.
Зависть
Чтобы избавиться от хлама с этим ярлыком, не надо совершать невозможное. Проще заполучить всё, чему принято завидовать, и он рассыплется сам.
Чернильная туча на мгновение подергивается рябью, словно собранная им огромная Сила недовольно спрашивает, долго ли ей еще ждать.
Сейчас.
Он уже перебрал все, сложенное в него и мешающее стать собой.
Настоящим.
Не стоит задумываться о полезности или бесполезности этого хлама. Просто выбросить его, и останется...
Ничто. Пустота. Небытие.
Нет! Оболочка, которую можно заполнить своим собственным "я". Только своим, и ничьим больше.
Но где его взять?
Этого не было вовне - он искал, и обязательно бы нашел.
Этого не останется внутри, если он избавится от того, от чего так страстно и неукротимо жаждал избавиться.
Чем он будет заполнять пустоту?
Нельзя создать что-то из ничего - лишь вылепить из того, что есть.
Нет ответа.
Нет.
Именно теперь ответ рядом.
Совсем близко.
Ответ в той силе, которая до сих пор сдерживает невероятный, чудовищный поток разбуженной им энергии – уже разъяренной, уже требующей выхода – требующей свершения Аркана.
Контроль.
Сантьяга смеется.
Так просто.
Контроль…
Сила разбуженная им грозно рычит, ветер поднявшийся над Престолом Силы почти сбивает с ног .
Только контроль. Всего лишь контроль.
Это оказалось настолько просто, что он даже опешил.
Подчинить слабости и обуздать желания.
Все слабости лишь инструменты достижения цели, и все это время он просто искал средство этими инструментами управлять.
Контроль!
Так просто? И ради этого потребовалось совершать почти невозможное?
Он медлил.
Сила. Грозная, неодолимая Сила ждала, всё еще готовая изменить мир по воле вершителя Аркана.
Он понял бессмысленность своего желания. Но разве оно – единственное? Разве не может быть других? Желаний, стоящих того, что было сделано ради их исполнения.
Он по-прежнему может всё.
ВСЁ.
Вернуть прежнюю Навь, перед которой склонялась вся Вселенная. Вернуть потерянное безвозвратно. Он может.
Изменится мир, и навсегда канет в небытие поражение, кровь и смерть. Почему он раньше не думал об этом? Вот то, что достойно созданного им аркана!
Сила была вокруг.
Она была в нем.
Мир дрогнул, и его разума - не ушей - достиг громкий, издевательский смех одновременно изнутри и извне – словно мир смеялся над ним.
И он понял, какую чудовищную ошибку чуть было не совершил.
Его последнее желание не просто меняло что-то в мире - оно создавало совершенно новый мир.
И там не будет, не может быть места той Нави, за которую умирали его братья.
"И никто не изменит нас без нашего согласия!"
Никто.
Он, Сантьяга, не пожелавший, подобно Князю, отказаться от своего имени, не имеет права решать за всех.
Он заплатил миру кровью жертв за свои желания.
Он заплатил ему частью себя.
Миру недостаточно этого.
Цена может оказаться настолько высокой, что платить ее будет невозможно. И ничего нельзя будет изменить даже собственной смертью.
Чернильная туча сгущалась над Престолом Силы. Сосредоточенная в ней энергия не желала больше ждать. Она могла выйти из-под контроля в любой момент.
Она уже выходила из под контроля…
И Сантьяга принял решение.
Безумное. Самоубийственное. Единственное - попытаться – отвести силу в сторону. Сбросить туда, где она не будет нести угрозы, рассеется.
Сбросить.
Как ненужный хлам.